***

А ты думал - я тоже такая, 
Что можно забыть меня, 
И что брошусь, моля и рыдая, 
Под копыта гнедого коня. 

Или стану просить у знахарок 
В наговорной воде корешок 
И пришлю тебе странный подарок - 
Мой заветный душистый платок. 

Будь же проклят. Ни стоном, ни взглядом 
Окаянной души не коснусь, 
Но клянусь тебе ангельским садом, 
Чудотворной иконой клянусь, 
И ночей наших пламенным чадом - 
Я к тебе никогда не вернусь. 

Июль 1921, Царское Село

***

Пленник чужой! Мне чужого не надо, 
Я и своиx-то устала считать. 
Так отчего же такая отрада 
Эти вишнёвые видеть уста? 

Пусть он меня и xулит и бесславит, 
Слышу в словаx его сдавленный стон. 
Нет, он меня никогда не заставит 
Думать, что страстно в другую влюблён. 

И никогда не поверю, что можно 
После небесной и тайной любви 
Снова смеяться и плакать тревожно 
И проклинать поцелуи мои. 

1917

***

Двадцать первое. Ночь. Понедельник. 
Очертанья столицы во мгле. 
Сочинил же какой-то бездельник, 
Что бывает любовь на земле. 

И от лености или со скуки 
Все поверили, так и живут: 
Ждут свиданий, боятся разлуки 
И любовные песни поют. 

Но иным открывается тайна, 
И почиет на них тишина... 
Я на это наткнулась случайно 
И с тех пор всё как будто больна. 

Январь 1917, Петербург

***

Всё отнято: и сила, и любовь. 
В немилый город брошенное тело 
Не радо солнцу. Чувствую, что кровь 
Во мне уже совсем похолодела. 

Весёлой Музы нрав не узнаю: 
Она глядит и слова не проронит, 
А голову в веночке тёмном клонит, 
Изнеможённая, на грудь мою. 

И только совесть с каждым днём страшней 
Беснуется: великой хочет дани. 
Закрыв лицо, я отвечала ей... 
Но больше нет ни слёз, ни оправданий. 

Осень 1916, Севастополь

***

Широк и жёлт вечерний свет, 
Нежна апрельская прохлада. 
Ты опоздал на много лет, 
Но всё-таки тебе я рада. 

Сюда ко мне поближе сядь, 
Гляди весёлыми глазами: 
Вот эта синяя тетрадь - 
С моими детскими стихами. 

Прости, что я жила скорбя 
И солнцу радовалась мало. 
Прости, прости, что за тебя 
Я слишком многих принимала. 

1915

***

Я улыбаться перестала, 
Морозный ветер губы студит, 
Одной надеждой меньше стало, 
Одною песней больше будет. 
И эту песню я невольно 
Отдам за смех и поруганье, 
Затем, что нестерпимо больно 
Душе любовное молчанье. 

1915

***

 Н. В. Н.

Есть в близости людей заветная черта, 
Её не перейти влюблённости и страсти, - 
Пусть в жуткой тишине сливаются уста 
И сердце рвётся от любви на части. 

И дружба здесь бессильна и года 
Высокого и огненного счастья, 
Когда душа свободна и чужда 
Медлительной истоме сладострастья. 

Стремящиеся к ней безумны, а её 
Достигшие - поражены тоскою... 
Теперь ты понял, отчего моё 
Не бьётся сердце под твоей рукою. 

2 мая 1915, Петербург

***

Настоящую нежность не спутаешь 
Ни с чем, и она тиха. 
Ты напрасно бережно кутаешь 
Мне плечи и грудь в меха. 
И напрасно слова покорные 
Говоришь о первой любви, 
Как я знаю эти упорные 
Несытые взгляды твои! 

Декабрь 1913, Царское Село

***

Проводила друга до передней, 
Постояла в золотой пыли, 
С колоколенки соседней 
Звуки важные текли. 
Брошена! Придуманное слово - 
Разве я цветок или письмо? 
А глаза глядят уже сурово 
В потемневшее трюмо. 

1913, Царское Село

***

Ты письмо моё, милый, не комкай. 
До конца его, друг, прочти. 
Надоело мне быть незнакомкой, 
Быть чужой на твоём пути. 

Не гляди так, не хмурься гневно, 
Я любимая, я твоя. 
Не пастушка, не королевна 
И уже не монашенка я — 

В этом сером будничном платье, 
На стоптанных каблуках... 
Но, как прежде, жгуче объятье, 
Тот же страх в огромных глазах. 

Ты письмо моё, милый, не комкай 
Не плачь о заветной лжи. 
Ты его в твоей бедной котомке 
На самое дно положи. 

1912, Царское Село

***

Сжала руки под тёмной вуалью... 
«Отчего ты сегодня бледна?» 
— Оттого, что я терпкой печалью 
Напоила его допьяна. 

Как забуду? Он вышел, шатаясь, 
Искривился мучительно рот... 
Я сбежала, перил не касаясь, 
Я бежала за ним до ворот. 

Задыхаясь, я крикнула: «Шутка 
Всё, что было. Уйдёшь, я умру». 
Улыбнулся спокойно и жутко 
И сказал мне: «Не стой на ветру». 

1911